В Китае Уэчи овладел и тайной тех­никой атаки по болевым точкам Дянь-сю (Дим-Мак, яп. Кюсё-Дзюцу), точнее, сочетанием ударов по различным точкам. Например, удар лишь по одной такой точке не даст никакого эффекта, против­ник даже не обратит на него внимания, но если используется схема атаки сразу по нескольким активным точкам, то мож­но не только временно обездвижить конечность, по и «отложить» наступление болевого эффекта на несколько часов. Для этого надо хорошо знать меридио­нальную систему организма и время ак­тивизации того или иного энергетиче­ского канала, когда энергия «Ки» наибо­лее активно циркулирует в нём.

Для таких атак Уэчи использовал в ос­новном удары второй фалангой согнутого и выставленного вперёд пальца — указа­тельного (иппон-кэн) или среднего (накадаку-кэн). Ими также наносились удары в шею, под ухо, под нос, в глаза, в живот.

Тренировки в школе Уэчи Канбуна в Китае - а она не имела тогда никакого названия, кроме обычного «цюань», (кулачное искусство), - отличались крайней сложностью. Часами ученики Уэчи укрепляли конечности, нанося удары по горячей золе, речному песку, гальке; набивали себе предплечья, нанося удары наотмашь изо всех сил по стволам деревьев. Уэчи порой требовал, чтобы его ученики просто «вырубали» руками просеку в бамбуковых зарослях.

Отрабатывая меткость удара, сам Уэчи мог попасть пальцем точно в глаз юркой ящерице и того же требовал от своих уче­ников.

Незадолго до отъезда Уэчи на Окинаву ему довелось сойтись в схватке с местными разбойниками. Существует несколько версий этой истории. Джордж Маттсон рассказывает эту историю так. ...Перед отъездом на родину Уэчи Камбун решил посетить своих друзей, чтобы попрощаться с ними. Один из них жил далеко в лесу, и, чтобы добраться до его дома требовалось несколько часов ходьбы. Поэтому, когда пришло время Камбуну возвращаться домой, было уже довольно поздно. Друг предложил Уэчи остаться у него на ночь, так как лес кишел бандитами, но окинавец должен был быть в деревне рано утром и отказался от приглашения. На лесной тропинке, ведшей к деревне, где жил Уэчи, ему преградили дорогу пятеро разбойников и потребовали немедленно отдать все деньги. Уэчи Камбун вежливо отвечал, что денег у него с собой нет и попросить разрешени пройти мимо. Но тут вперед выступил главарь разбойников, здоровенный грубый детина, и заявил, что в таком случае Камбун должен отдать им свою одежду. Уэчи отвечал, что одежда ему самому нужна, чтобы прикрыть тело от насекомых. Эти слова окончательно вывели из себя бандита и тот заорал во всю глотку: - Я мастер кулачного боя и очень силен! Снимай-ка лучше одежду, да побыстрей, а то я сделаю из тебя калеку!
Когда бандиты снова услышали отказ, они окружили окинавца, а главарь двинулся прямо на него. Уэчи спокойно отразил мощный удар и ответил молниеносным ударом суставом пальца - бандит рухнул как подкошенный. Тогда мастер сказал:
- Заберите-ка его! - и видя напуганные лица разбойников, добавил:
- Может быть, еще кто-нибудь хочет взять мою одежду?!

Ответа не последовало, и тогда отважный каратист сказал:- Я буду ходить по этой тропинке каждую ночь, чтобы немного поразвлечься с вами. Только в следующий раз не предупреждайте меня о своих намерениях, а просто прыгайте сзади, чтобы я не мог так легко защитить себя.

И спокойно ушел домой.

В течение недели каждую ночь Уэчи совершал прогулки к дому друга, но бандиты так и не появились...

Версия, предложенная Томоёсэ Рюко, в целом совпадает с рассказом Маттсона, но расходится с ним в деталях. По его словам, этот случай произошел, когда Камбун вместе с тремя или четырьмя свои учениками отправился в трактир в соседней деревушке, чтобы выпить и поболтать о том, о сем, и около полуночи стал возвращаться домой, и противника он сразил не ударом иппон-кэн, а уколом нукитэ в грудь. Томоёси добавляет при этом, что различные удары пальцами (нукитэ, кокэн, какусикэн) были любимыми приемами Уэчи, и что в Фуцзяни о нем говорили: "Одним ударом - наповал".

Летом 1936 г. в Вакаяме произошел такой случай. Юный окинавец по имени Ован решил испытать мастерство Камбуна. Ован привязал кухонный нож солидных размеров к концу двухметровой бамбуковой палки, спрятался в кустах у дороги, по которой мастер должен был возвращаться домой из общественной бани, и стал поджидать его. И вот показался Уэчи. Парень бросился на него с уколом самодельным копьем в правый бок. Реакция Камбуна была молниеносна. Прежде чем Ован успел сообразить, что же произошло, мастер парировал укол, захватил древко, подтянул его к себе, схватил нападавшего за горло и таким образом пришпилил его к земле. Тут парень назвался и взмолился о пощаде. На это Камбун спокойным низким голосом сказал Овану, что он по глупости мог запросто расстаться с жизнью, и посоветовал никогда более не испытывать судьбу.

Рассказывают, что как то раз после тренировки Уэчи Камбун попросил свою жену принести шесть хрупких фарфоровых чашек. Расставив их по прямой линии на расстоянии 25 см друг от друга, мастер попросил самого маленького и легкого ученика, весившего менее 50 кг, встать на чашки и пройти по ним. Ученик медленно поставил ногу на чашку, но едва начал переносить на нее вес тела, она тут же раскололась. Уэчи попросил попробовать еще, и ученик раздавил еще три чашки. «Существует искусство облегчения веса тела - «лёгкое искусство» - объяс­нил Уэчи - и совершенствоваться в нём необходимо именно в стойке сантин-да­ти. Всё зависит от силы вашего волевого посыла: захотите - врастёте в землю, за­хотите - окажетесь привязанными за ма­кушку к небу и станете подниматься вверх, забыв о своём весе».

С этими словами мастер заменил разбитые чашки, легко вспрыг­нул на фарфоровые пиалы и начал быст­ро передвигаться по ним, сохраняя стой­ку сантин-дати. При этом он спокойно и неторопливо объяснял тонкости пра­вильного дыхания и говорил о точках концентрации сознания. Овладеть этим фантастическим мастерством можно благодаря ката сантин.

В другой раз Уэчи решил наглядно объяснить искусство увеличения своего веса. Он выбрал двух самых крепких уче­ников и дал им в руки огромный бамбу­ковый шест. Затем Уэчи встал в стойку сантин-дати, а ученики упёрлись ему ше­стом в живот и попытались сдвинуть с места, но Уэчи даже не шелохнулся.

Уэчи готов был доказать любому: всё, что он делает, не фокусы, не трюки. Ог­ромный бамбуковый шест, которым Уэчи так и не смогли сдвинуть с места, мастер поставил возле двери своего дома - лю­бой, кто не верил в силу боевых искусств, мог сам попытаться сдвинуть Уэчи с ме­ста этим шестом.

 Однажды из Китая на Окинаву, в Наха, приехал продавец чая, который ока­зался учеником Уэчи. Этот человек к тому времени стал известным мастером южно­го ушу и был известен даже на Окинаве. Приезжий, прежде всего, навещает своего наставника и выражает ему глубочайшее почтение. Слухи об этой встрече быстро разносятся среди молодых окинавских бойцов, и китайцу предлагают принять участие в нескольких турнирах. Каково же было удивление окинавцев. когда при­езжий одержал верх над всеми местными чемпионами (великие мастера вроде Мияги и Мотобу не участвовали в этих раз­влечениях), причём китаец заявил, что такого мастерства он смог достичь лишь благодаря занятиям у Уэчи. Нетрудно до­гадаться, что после этого случая слава Уэчи стала почти легендарной.